[Подключён слайдер для просмотра изображений (см. п. 4 Инструкции (по сайту)].
Примерно 70% её территории расположено на Крайнем Севере [1] или в приравненным к ней местностям, где на площади около 12 млн. км2 проживает почти 10 млн. человек (рис.1). Эти отдаленные регионы в научно-экспертном сообществе иногда называют северной периферией (Пилясов, 2009). Из-за суровых климатических условий, труднодоступности и слабой заселенности их освоение и стратегии социально-экономического развития имеют свою специфику, как для России, так и для других стран, входящих в циркумполярный круг приполярных стран – США, Канады, Европы (Норвегия, Дания, Швеция, Финляндия). Каждая из них имеет свои модели развития, отражающие их политическое устройство и историю освоения.
Кратко отметим лишь некоторые черты российской модели развития северных регионов России. Это поможет нам лучше понять специфику и проблемы развития 20 горных субъектов РФ, расположенных на Крайнем Севере и приравненных к ним местностях. «В течение всех лет существования СССР советскую модель арктической экономики (входят весь Ненецкий, Таймырский, Ямало-ненецкий, Чукотский автономные округа, часть Мурманской и Архангельской областей, Республики Коми и арктические улусы Республики Саха-Якутия) можно считать примером предельной сверхцентрализации. Это была высоко затратная модель, при которой геополитические интересы полного государственного контроля гигантских пространств нередко доминировали над экономическими» (Пилясов, 2009, с. 509-519).
Проживающим и работающим в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, предоставлены государственные гарантии и компенсации по возмещению дополнительных материальных и физиологических затрат в связи с работой и проживанием в экстремальных природно-климатических условиях Севера. Система льгот регулируется Законом РФ от 19.02.1993 № 4520-1 «О государственных гарантиях и компенсациях для лиц, работающих и проживающих в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях» (с изменениями и дополнениями).
«В новейшей истории развития северных регионов декларируется новая модель развития – постиндустриальная трансформация, переход к инновационной экономике знания. В ее основу заложены 5 опор (принципов): Люди, Институты, Доступность, Единство и Ресурсы – ЛИДЕР» (Пилясов, 2009).
Рис. 1.Районы Крайнего Севера и приравненные к ним местности (первоисточник)
20 субъектов РФ, расположенных на огромном пространстве Арктической зоны относятся к категории горных регионов, характеризующихся огромным природным, этнокультурным и историческим разнообразием (табл. 1). 18 горных субъектов РФ – расположена на Северном Кавказе, в Крыму и южной части Урала.
Таблица 1
Горные субъекты РФ, отнесенные к районам Крайнего Севера или приравненным к ним местностям
Горные субъекты РФ, полностью отнесенные к районам Крайнего Севера и приравненным к ним местностям
№ | Субъект РФ | 300-500 | 1500-2000 | 2000-3000 | Площадь субъекта РФ | Площадь территории выше 300м | Доля площади выше 300 м | Класс |
1 | Мурманская область | 10 852 | 0 | 0 | 143 468 | 12 754 | 8.9 | менее 10% |
2 | Архангельская область | 19 792 | 0 | 0 | 405 263 | 38 162 | 9.4 | менее 10% |
3 | Республика Карелия | 1239 | 0 | 0 | 172 637 | 1 243 | 0,7 | менее 10% |
4 | Республика Коми | 15 817 | 9 | 0 | 417 047 | 27 783 | 6.7 | менее 10% |
5 | Ханты-Мансийский а.о. | 5 834 | 14 | 0 | 534 874 | 11 031 | 2.1 | менее 10% |
6 | Республика Саха (Якутия) | 701 599 | 51 887 | 4 137 | 3 075 986 | 1 552 805 | 50.5 | 50-75% |
7 | Магаданская область | 93 175 | 3 996 | 101 | 462 267 | 379 237 | 82.0 | 75-99% |
8 | Чукотский а. о. | 159 956 | 184 | 0 | 718 074 | 358 141 | 49.9 | 25-50% |
9 | Камчатский край | 86 369 | 2 677 | 567 | 463 985 | 231 870 | 50.0 | 25-50% |
10 | Сахалинская обл. | 11 993 | 14 | 3 | 84 996 | 20 779 | 24.4 | 10-25% |
11 | Республика Тыва | 0 | 49 490 | 33 788 | 168 583 | 168 583 | 100.0 | 100% |
Горные субъекты РФ, частично отнесенные к районам Крайнего Севера и приравненным к ним местностям
№ | Субъект РФ | 300-500 | 1500-2000 | 2000-3000 | Площадь субъекта РФ | Площадь территории выше 300м | Доля площади выше 300 м | Класс |
1 | Пермский край | 20 940 | 0 | 0 | 160 978 | 27 625 | 17.2 | 10-25% |
2 | Республика Алтай | 4 627 | 25 105 | 30 944 | 92 976 | 92 656 | 99.7 | 100% |
3 | Красноярский край | 670 179 | 10 442 | 1 123 | 2 332 207 | 1 117 207 | 47.9 | 25-50% |
4 | Иркутская область | 313 603 | 17 058 | 3 768 | 775 015 | 736 971 | 95.1 | 75-99% |
5 | Республика Бурятия | 28 457 | 54 215 | 19 722 | 351 798 | 351 798 | 100.0 | 100% |
6 | Забайкальский край | 7 618 | 25 817 | 2 420 | 432 044 | 432 019 | 100.0 | 100% |
7 | Амурская область | 96 657 | 2 986 | 35 | 362 544 | 257 775 | 71.1 | 50-75% |
8 | Хабаровский край | 138 997 | 16 270 | 1 644 | 785 233 | 567 151 | 72.2 | 50-75% |
9 | Приморский край | 32 212 | 99 | 0 | 161 540 | 93 017 | 57.6 | 50-75% |
Исторически сложилось так, что, начиная с 1990-х годов, наиболее активную роль по формированию государственной политики в области устойчивого развития горных регионов играли южные горные регионы Кавказа и западной Сибири – Республика Алтай. Именно они инициировали дискуссии в ГД РФ и обращались в Федеральные органы власти и к Президенту РФ с предложениями о формировании государственной политики и принятии Федерального закона «О Развитии и охране горных территорий». Северные горные регионы Арктической зоны находились в тени этого «горного движения», которое имело два пика активности. В 2002 году, когда под эгидой ООН проводился первый Международный год гор 2002 и глобальный горный саммит ООН в Бишкеке. В 2016 году в Дагестане был объявлен год гор и проведены многочисленные мероприятия разного уровня в поддержку горных территорий, по итогам которых было направлено обращение Президенту РФ с просьбой поддержать инициативы и принять Федеральный закон о горах. Но эти инициативы не получили поддержки федерального центра.
В 2018 году после обращения Министерства РФ по делам Северного Кавказа Совет Федерации РФ обратился с инициативой в Межпарламентскую Ассамблею СНГ о разработке и принятии Модельного закона МПА СНГ «О развитии и охране горных территорий». И в 2020 году такой закон был принят.
Во всем этом самую активную роль играли горные субъекты Северо-Кавказского Федерального округа и Правительства Республик Северная Осетия-Алания и Дагестан, прежде всего. Северные горные регионы не были вовлечены в этот процесс.
Следует отметить и включение горных регионов в Стратегию пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года (п.6 плана реализации стратегии отводил пионерной роль горным республикам, входящим в СКФО). Этот процесс продолжается и сейчас – Минэкономразвития РФ, ответственное за этот пункт, по поручения Правительства создал Рабочую группу по горным территориям РФ.
И опять северные горные регионы Арктического пояса находятся в тени. Вопрос об их участие в стратегиях устойчивого развития горных территорий и стратегии пространственного развития остается открытым. При этом, актуальность его остается весьма высокой в контексте глобальных климатических изменений и возрастанию роли Северного морского пути.
Потому мы обратились к одному из ведущих исследователей российского Севера, доктору географических наук, профессору А.Н. Пилясову провести исследование о роли северных горных регионов, их специфике и месте в стратегиях развития страны. Результаты его работы были опубликованы в сборнике Вопросы географии ВГ-158 «Горные регионы России на рубеже веков. Исследования и развитие» (Пилясов, 2024). Некоторые ключевые выводы из этого оригинального исследования приводятся здесь, на сайте «Горные регионы России XXI». Напомним, что эти два проекта РГО выполнялись параллельно на условиях открытого и доверительного партнерства.
Надеемся, что эта тема – жизнь и развитие северных горных регионов России привлечет внимание научной общественности и практиков и получит своё развитее на портале «Горные регионы России XXI».
КОЛЫМСКИЕ НАГОРЬЯ, ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ УКЛАДЫ И РЕГИОНАЛЬНАЯ ИННОВАЦИОННАЯ СИСТЕМА МАГАДАНСКОЙ ОБЛАСТИ В СТОЛЕТНЕЙ ПЕРСПЕКТИВЕ
А.Н. Пилясов
Магаданская область обычно не рассматривается как каноническая горная территория – черты северности заглушают горную специфику. В результате сложилась исследовательская традиция, поддерживаемая как столичными, так и местными исследователями, – видеть её экономическое развитие вне «горной оптики». В данной статье впервые предприняты усилия рассмотреть столетнее хозяйственное освоение Магаданской области и, шире, Северо-Востока России как горнопромышленный феномен, зависимый от эволюции технологических укладов. Лотки для промывки золотоносных песков, кирку и лопату второго Кондратьева в начале 1930-х годов в гостресте Дальстрой сменили постоянно модернизируемые промприборы третьего Кондратьева, которые обеспечивали львиную долю добычи колымского золота вплоть до 1980-х годов, после чего их смели обогатительные фабрики и технологии извлечения рудного золота четвёртого Кондратьева. Средняя высота размещения добычного объекта постепенно повышалась по мере развёртывания третьего Кондратьева; на его последней кризисной фазе начала падать, чтобы стабилизироваться в первые фазы развёртывания «рудного» четвёртого Кондратьева. Понимание сложившегося природно-хозяйственного ритма ресурсного освоения территории позволяет очертить временные рамки развертывания двух последних фаз четвёртого Кондратьева (2020–30-е годы) и наметить рубежи наступления нового (металлургического или нефтегазового) пятого Кондратьева, подготовленного радикальной сменой геолого-технологической парадигмы в 2020-е годы.
Введение
В середине 1970-х годов первый секретарь Магаданского обкома КПСС С.А. Шайдуров в своей книге о «подшефном» регионе поэтично написал: «Горный Северо-Восток…Исполинский росчерк долин и распадков. Цепи гор, сомкнутые с облаками» (Шайдуров, 1975) (рис. 2). Горный ландшафт характерен для основной части Магаданской области и Чукотского автономного округа, тогда входившего в Магаданскую область. Он определяет особенности климата и микроклиматических различий, организует пространство территории, чётко дифференцируя его на часть, «принадлежащую» Северному Ледовитому океану, то есть Арктике, – и это обширная территория бассейна реки Колымы – и меньшую часть, «принадлежащую» Тихому океану – реки этих горных территорий впадают в Охотское море. Бóльшая часть рек относится к бассейну р. Колымы (71%), остальные – к бассейну Охотского моря (29%). Обе эти части – территория Верхне-Колымского нагорья (бассейн Верхней Колымы) и территория Колымского нагорья, вблизи которой расположен на побережье Охотского моря областной центр город Магадан, радикально различаются по возрасту хозяйственного освоения, степени инфраструктурной обустроенности и нарушенности природной среды: столетнее горнопромышленное освоение Бассейна Верхней Колымы контрастирует со значительно более поздним горнопромышленным освоением «приохотского» Колымского нагорья.
Рис. 2. Горы Северо-Востока России
Несмотря на горный характер базовой горнодобывающей и многих других видов экономической деятельности Магаданской области (например, горный туризм, горнолыжный спорт и др.), эта основополагающая черта её ландшафта редко звучала в исследованиях экономистов, историков, социологов. Сама готовность и возможность хозяйственно осваивать природные ресурсы колымских нагорий в последнее столетие не была равномерной – периоды штурма и натиска сочетались с периодами стабилизации и кризисного «отката», понижения высотности. Этот процесс зависел от скорости внедрения технических новшеств и мировой и национальной потребности в стратегических ресурсах золота, под которую задействуются технические новшества определённого технологического уклада.
В данном исследовании предпринята попытка увязать горнопромышленное освоение месторождений золота как базового ресурса Магаданской области с концепцией технологических укладов, кондратьевскими длинными волнами, которые определяют разную способность общества осуществлять технологические прорывы на разных временных отрезках. Прорывы в горнопромышленном освоении Магаданской области зависели от состояния и развития региональной инновационной системы (РИС) как единства горной геологии (исследовательской подсистемы) и горной добычи (эксплуатационной подсистемы). Их диалектически противоречивое взаимодействие на протяжении последнего века в одних случаях давало шанс на освоение нового ресурсного фронтира, а в других – тормозило новое освоение и приводило к длительному «топтанию на месте», разрушительному для экономического развития территории.
В последние два десятилетия выполнены десятки работ по экономической истории Магаданской области, в первую очередь её дальстроевского этапа. Есть и более широкие работы по хозяйственному освоению территории за последнее столетие. Однако ощущается дефицит комплексных географических работ, которые интегрируют природоведческое знание о горных ландшафтах и горной геологии региона, обществоведческое знание об истории хозяйственного освоения и технологической динамике в базовой для территории горной отрасли. Данная работа нацелена на преодоление этого пробела.
Предмет исследования – смена технологических укладов в горнопромышленном производстве Магаданской области на протяжении последнего столетия. Объект исследования – территория горнопромышленного освоения в контуре существующей Магаданской области, с учётом её неразрывной связи с соседними Чукотским автономным округом и Республикой Саха-Якутия (район правобережья реки Лена, входивший в первой половине 1950-х годов в территорию треста «Дальстрой»). На протяжении последнего столетия наш объект исследования нередко «пульсировал», то расширяясь на запад и восток, а потом сжимаясь до рамок «квадрата» (тысяча на тысячу километров по осям север–юг, восток–запад) современной Магаданской области. Поэтому расширение взгляда изнутри контура современной области на её соседей абсолютно естественно и необходимо.
Цель (исследовательский вопрос) работы – определение закономерностей и особенностей технологической эволюции северной горнопромышленной территории с начала её пионерного хозяйственного освоения до настоящего времени. Поставленная в исследовании цель определила необходимость решения следующих задач: 1) адаптация теории технологических укладов (технико-экономической динамики), разработанной для национального уровня, к реалиям северного горнопромышленного региона; 2) характеристика общего алгоритма смены технологических укладов в горнопромышленном производстве региона от второго «Кондратьева» (К2) до пятого (К5): факторы развёртывания и замещения (здесь и далее по тексту для краткости длинная полувековая технологическая волна в горной отрасли региона будет называться «Кондратьев» или соответственно К2, К3, К4, К5); 3) эмпирическое описание всех технологических укладов от К2 до К5 и детально наиболее рельефно проявившегося в 1930–80-е годы третьего «Кондратьева» (период деятельности треста «Дальстрой», Магаданского (1957)/Северо-Восточного совнархоза (1963) и объединения «Северовостокзолото» (с 1965 г.).
Новизна предпринятого исследования определяется следующими обстоятельствами. Наши предшественники в основном концентрировались на теме организационной эволюции, то есть изучении трансформации ключевых структур хозяйственного освоения Магаданской области – сначала «Дальстроя», потом совнархоза, потом «Северовостокзолота». Экономическая история региона, таким образом, превращалась в цепь оргструктурных преобразований, по сути, в организационную историю. Наша цель – проследить технологическую эволюцию, которая происходила в базовой горной отрасли региона и далеко не всегда хронологически совпадала с точками создания или смерти ключевых хозяйственных оргструктур (хотя, несомненно, от них зависела). В фокусе нашего внимания – технологические изменения и новшества, которые их определяли, внешний и внутренний фон осуществления таких новшеств в золотодобыче горной Колымы.
С другой стороны, исследователи долгосрочной технико-экономической динамики концентрируют своё внимание на уровне стран-лидеров, а в них – на обрабатывающей промышленности (хотя основоположник теории длинных волн Н.Д. Кондратьев начинал с анализа натуральных показателей объёмов национального ресурсного производства). Наша задача состояла в том, чтобы «приземлить» эту теорию к обладающим яркой спецификой (прежде всего, феноменом ресурсного истощения) северным ресурсным регионам на примере Магаданской области. Не менее важной была задача интегрировать достижения мощно развивающейся в советское время теории хозяйственного освоения, в которой никогда не были «подняты» технологические аспекты (технология полагалась как бы неизменной, а технологическая динамика игнорировалась); и теории хозяйственных укладов, которая никогда не «опускалась» до уровня ресурсных регионов зоны Севера и Арктики.
Выход на региональный уровень концепции технологических укладов потребовал её интеграции с концепцией региональной инновационной системы (РИС): а как же иначе, ведь смена укладов зависит от новшеств, а новшества в регионах рождаются в недрах РИС! Значит, нужен анализ РИС в контексте эволюции регионального технологического уклада в базовом местном горнопромышленном комплексе. Что и было сделано: возникли сюжеты смены парадигм в геологическом знании о природных ресурсах территории, конфликтов геологической и горной подсистемы, борьбы с ресурсным истощением силами РИС и др.
Горное ресурсное пространство Колымского нагорья и особенности его освоения
Конкретный технологический уклад приводит к хозяйственному освоению тот природный ландшафт, который ему соответствует. Так, в третьем Кондратьеве в освоение вовлекались ареальные горнодолинные (сначала «сопочные», потом более высокогорные, ранее недоступные старателям, территории долины Берелеха и Теньки) ландшафты бассейна Верхней Колымы. Горное пространство трансформировалось под бульдозерную, экскаваторную технику, технологии промывки золотоносных песков промприборами. С другой стороны, в четвёртом Кондратьеве вовлекаются в освоение более высокогорные и точечные (локальные) ландшафты новых рудников, переделывается пространство старых рудников Омчакской долины Тенькинского района, вновь запускаемых в горнопромышленное освоение. Горное ресурсное пространство, сталкиваясь с технологией хозяйственного освоения конкретного технологического уклада, всякий раз по-новому завоёвывалось и преобразовывалось.
Биполярная орографическая структурность Магаданской области многогранно проявилась в её горнопромышленном освоении при каждом технологическом укладе. В первых фазах третьего Кондратьева (1930-е годы и начало 1940-х годов) в эксплуатацию вовлекались речные долины Верхне-Колымского нагорья (сначала долины Среднекана и Утиной, потом Дебина, Оротукана, Таскана, Берелеха, Теньки и др.) с хребтами северо-западного простирания, которые определили конфигурацию Колымской трассы, построенной от приморского Магадана к приискам Верхней Колымы в основном по долинам рек (автодороги проходят по рельефу местности, что называется у строителей «обёртывающий профиль» (Лукин, 1986). Это было «сопочное» горнопромышленное освоение в том смысле, что вовлекались в промышленную отработку россыпи расчлененных невысоких (эрозионных) гор с высотами 500–1200 м.
Другой орографический пояс в виде расположенного вдоль побережья Охотского моря Колымского нагорья представляет собой систему орографически и тектонически мало связанных друг с другом хребтов и гряд. Колымское нагорье сложено из «смятых» в складки песчаниково-сланцевых и магматических пород. С многочисленными гранитными интрузиями связаны золотое, оловянное и редкометалльное оруденения – (Краткая…, 1961; Головин, 2003), вытянутого в северо-восточном направлении, начал хозяйственно осваиваться позднее, на последних фазах третьего Кондратьева, в 1960–70-е годы. Несмотря на существенные усилия первых геологических экспедиций найти месторождения золота ближе к охотскому побережью на первых фазах третьего Кондратьева не удалось, – лишь позднее здесь были обнаружены месторождения не россыпного, а рудного золота и серебра.
Так сформировался парадоксальный феномен «задержанного» горнопромышленного освоения, расположенного рядом с областным центром Магаданом Колымского нагорья – на фоне сверхинтенсивного освоения дальнего Верхне-Колымского нагорья. Черёд горнопромышленному освоению месторождений Колымского нагорья наступит, видимо, даже не в четвёртом, а в пятом Кондратьеве, то есть со второй половины 2030-х годов.
Характеристика технологических укладов горнопромышленного освоения колымских нагорий за сто лет
За прошедшие сто лет на территории современной Магаданской области в горнопромышленном освоении её колымских нагорий проявили себя три технологических уклада – второй, третий и четвёртый «Кондратьев»; при этом третий технологический уклад может быть охарактеризован наиболее полно и подробно, ввиду развёртывания всех его фаз, а второй и четвёртый представлены в усечённом виде (второй на своём завершении, четвёртый, наоборот, пока только в первых двух фазах становления). Методология укладной теории позволяет нам дать их характеристику и картину эволюции одного уклада в другой и единой логики (изменения ключевой технологии, последовательная смена фаз, наличие кризисного периода межвременья в середине цикла, между стадиями становления – первые две фазы – и стадией развёртывания – третья и четвёртая фазы). В табл. 1 предпринята попытка приурочить, на основании даты закрепления юридического статуса, наиболее крупные современные промышленные посёлки Магаданской области к технологическим укладам.
Второй (кустарно-промысловый) Кондратьев (К2) – до 1934 г.: лотошная золотодобыча старателей. Старатели, лотки, каюры, лошади, сопки, сплавы – вот набор ключевых слов, которые могут характеризовать базовые черты промыслового (трудно назвать его технологическим) уклада, который с начала ХХ в. постепенно возникал в пространствах колымских нагорий. Мы условно называем его вторым Кондратьевым, чтобы обеспечить последовательность изложения от второго к пятому. На самом деле корректнее называть его нулевым или первым, потому что он базировался целиком на мускульной силе старателей, самодельных, подчас изготовленных ими самими лотках, опытных эвенах или якутах-каюрах (проводниках в таёжных пространствах), неприхотливых якутских лошадях и речных сплавах на самодельных «грузопассажирских» плотах по рекам-притокам Колымы. Общая схема заброски искателей золотого фарта (так называемый летний тракт – зимний путь был обычно на оленьих нартах к центральным базам снабжения) состояла в том, чтобы с помощью навьюченных грузом лошадей подняться вверх по сглаженным колымским сопкам, к верховьям реки, подготовить плот и сплавиться по речной долине к потенциально золотоносному (по молве) месту. Очень помогало здесь то, что колымские сопки не очень высокие, а вот удобные для сплава относительно пологие, без порогов, реки с верховьев могут тянуться на десятки километров.
Геолог Б.С. Русанов в своей повести о первооткрывателе колымского золота старателе Бориске вложил в уста горного инженера Петрова коллективную мудрость приуроченного к колымской «сопочной» орографии старательского поиска: «А какое огромное количество месторождений золота открыто неграмотными золотоискателями! Как муравьи ползут они по тайге, не пропуская ни одной долины… В долинах очень высоких, островершинных гор золото искать бесполезно. Ищите его там, где сопки сравнительно невысокие, с мягкими плавными очертаниями вершин и склонов. Это примета старинная. Она известна и нам, инженерам, и старателям» (Русанов, 1971).
В силу того, что старатели-одиночки не могли идти на риски сплава по порожистым рекам, некоторые реки были как бы под негласным табу среди каюров-якутов. Например, Ю. Билибин описывает в своих воспоминаниях, как его каюр лёг на землю, отказавшись идти дальше с лошадьми, к верховьям бурной и своенравной Бохапчи («Маршрут экспедиции между пос. Ола и реками Колымой и Средникан проходил по руслам pp. Малтан и Бохапча, где были построены два плота грузоподъемностью 500 кг каждый. Сплав был полон неожиданностей, …фактически это было путешествие то над водою, то под нею….» – Билибин, 1961, т. 3) – тогда как соседняя Буюнда, излюбленная старателями, имела более кроткий нрав – русло без порогов. Геологи могли рисковать в транспортной схеме заброски именно потому, что работали в коллективе, в котором риск как бы равномерно распределялся на всех участников и потому уже не был смертельным, как для старателя-одиночки. Так бóльшая терпимость к риску коллектива геологов позволяла расширить ареал поиска и возможности транспортного маневра – важнейшие факторы успеха первых геологических экспедиций.
Якорной технологией второго Кондратьева в старательском освоении колымских золотоносных россыпей была добыча золота промывкой песков на лотках. Физический труд старателей, при нулевой механизации, был характерен для всех первых приисков Колымы, создаваемых в 1928–1933 годах сначала «Союззолотом», потом трестом «Дальстрой» (рис. 3).
Рис. 3. Лотошная добыча
Данные свидетельствуют о том, что ещё в течение почти 30 лет после появления третьего Кондратьева, то есть уже в середине его развёртывания, лотошная добыча продолжала существовать как важное дополнение к механизированной добыче золота путем промывки драгами и промприборами различного класса (табл. 2).
Таблица 2
Доля лотошной золотодобычи, % в общей добыче золота (черты второго уклада)
Годы | 1928 и ранее | 1940 | 1945 | 1949 | 1956 |
% | 100 | 18 | 34 | 13 |
5 |
Третий Кондратьев (К3): добыча золота промприборами, 1934–1989 годы. Значительный по протяжённости период в 55 лет выделен нами как время становления и развёртывания на территории современной Магаданской области индустриальной волны (рис. 4). На каком основании можно признать технологическую однородность этого полувекового временного отрезка?
Рис. 4. Дражная промывка золота
Добыча россыпного золота, которая доминировала в хозяйственном освоении колымских нагорий в этот период, основывалась на одной базовой технологии – промывке золотоносных песков промприборами. Эти технические устройства, которые пришли на смену ручным лоткам, непрерывно совершенствовались в направлении большей мобильности и компактности: после деревянного промприбора, собираемого на месте из подручных материалов на один сезон, был изобретён скрубберный, потом гидроэлеваторный – процесс постепенных, инкрементальных инноваций в конструкции промприбора шёл непрерывно все пять десятилетий.
Технологическая цепочка россыпной золотодобычи включает вскрышу торфов, рыхление песков с их последующей транспортировкой для промывки на промприборах. В золотой век колымской россыпной золотодобычи в начале 1970-х годов это выглядело следующим образом: бульдозер на вскрыше торфов – экскаватор на доставке песков – промприбор на промывке. Финишным в этой цепочке был промприбор и его технологическое совершенствование влияло и на другие стадии.
Несмотря на появление впоследствии, в послевоенные годы, подземного, дражного, гидравлического способы добычи россыпного золота, открытый способ добычи продолжал доминировать. Это и дало основание выделить весь период 1934–1989 гг. как время третьего Кондратьева в колымской региональной золотодобыче, центрированной на промприбор. А технологическая эволюция промприборов позволяет нам наметить уже внутри времени третьего Кондратьева отдельные фазы его становления и развёртывания.
Важно отметить, что все промприборы совершенствовались внутри региона, в его местной инновационной системе, на машиностроительных заводах. Как писал первый секретарь Магаданского обкома КПСС С.А. Шайдуров в середине 1970-х годов: «Раньше у примитивной деревянной промывочной установки – бутары – работало сто пятьдесят человек с кайлом и тачкой, а теперь у металлического промприбора занято в смену три–четыре человека, один–два бульдозера, а на гидроэлеваторе – еще меньше…» (Шайдуров, 1975).
Если сравнивать технологическое развитие колымских районов с другими добывающими районами страны, даже соседней Чукоткой, то окажется, что третий Кондратьев на Колыме был чрезмерно растянут. В этом состоит важнейшая особенность местной технологической истории.
Чукотка «зашла» в горнопромышленное освоение в третьем Кондратьеве уже в 1960-е годы и оставалась в нём до конца 1980-х годов, то есть около 30 с лишним лет. Аналогично соседняя Якутия с её алмазно-бриллиантовым комплексом находилась в третьем Кондратьеве около 40 лет, после чего наступил период массового развёртывания нефтегазовых добычных технологий четвёртого Кондратьева (зато здесь более протяжённым был кустарный второй Кондратьев – в то время как в Магаданской области уже вовсю начиналась лагерная индустриализация, в Якутии ещё доминировали в хозяйстве кустарные промыслы).
Именно на старте третьего Кондратьева в Магаданской области сформировалась территориальная структура освоения (базы и трассы автодорог в виде Колымской и Тенькинской), которая с небольшими изменениями сохранялась все последующие десятилетия. Новая транспортная логистика обеспечила возможности последующей механизации горных работ. Первые новшества были в ней, потом к ней были подвёрстаны новшества в базовом технологическом процессе для горной добычи – промывке песков. В освоенных районах путь производственных новшеств нового технологического уклада другой – от производственного процесса к логистическому, транспортному, снабженческому.
Колымские нагорья в современную эпоху
Фаза первая: новый рудный фронтир (1995–2006 гг.). Добыча рудного золота, как свидетельствуют оценки экономистов Магаданской области (Гальцева, 2009), масштабно проявилась в общей добыче с середины 1990-х годов, и в 1996 г., поле ввода месторождения Кубака, превзошла 50% (до 1996 г. около 85% золота добывалось из россыпей). Поэтому подлинным началом первой фазы четвёртого Кондратьева в Магаданской области следует считать 1995 год, когда начался бум нового рудного фронтира (в июле 1995 г. начались масштабные строительные работы на «Кубаке»). Однако в отличие от первой фазы третьего Кондратьева, когда технологическая революция от лотков к промприборам проходила на фоне непрерывного быстрого роста общей добычи, на первой фазе четвёртого Кондратьева ситуация была сложнее.
В атмосфере первых лет рудного фронтира в Магаданской области многое созвучно первым годам россыпного фронтира. Можно увидеть многочисленные аналогии в авантюрности Ю. Билибина – первооткрывателя колымского золотоносного россыпного пояса и И. Розенблюма – организатора-руководителя проекта освоения золоторудного месторождения Кубака как пилотного проекта четвёртого Кондратьева. Они оба были авантюрны в поиске инвестора под свою идею: первый блефовал среднеканской дайкой, второй рискованно искал инвестора по всему миру для Кубаки. И в обоих случаях это было абсолютно оправданно и привело к успеху: финансовый капитал пришёл в новый проект. Можно пофантазировать и сказать, что Ю. Билибин в авантюрной и дерзкой атмосфере 1990-х годов чувствовал бы себя очень комфортно, а вот В. Цареградский и Э. Берзин – нет! В этом смысле И. Розенблюм был прямой наследник Ю. Билибина, конечно, в новых условиях рыночной среды и частных инвесторов.
Кубака стала пилотным проектом рудного фронтира, всего четвёртого Кондратьева, устанавливала в регионе формат новой передовой практики, новой логистики, нового уровня производительности труда и новой организации горных работ. Проект смог состояться в результате конструктивного соединения уникального геологического знания И. Розенблюма (ранее главного геолога областного геологического объединения «Севвостгеология») и частного финансового капитала американо-канадской компании «Cyprus Amax – Сайпрус минералз». В 1993 г. И. Розенблюм как руководитель созданной им частной фирмы «Геометалл» договорился с американской компанией о совместном участии в тендере на одно из крупнейших (в то время) в России золоторудных месторождений – Кубака. Так появилась Омолонская золоторудная компания, которая в 1993 г. выиграла лицензию на разработку месторождения. Это был первый в России опыт организации совместного предприятия (СП) по добыче драгоценных металлов.
Конструктивное соединение местного геологического знания и глобального (иностранного) финансового капитала и технологий (со всего мира) стало важнейшим фактором радикального технологического обновления (можно сказать, встряски) Магаданского производственно-технологического комплекса, который десятилетиями до этого развивался в привычной колее «промприборы – россыпная золотодобыча». Кубака стала подлинной кузницей кадров для всей золотодобычи Магаданской области и Чукотского автономного округа: кадры Кубаки после 2006 года завершения её отработки работали на многочисленных других рудных объектах Колымы и Чукотки (месторождения Купол, Двойное, Джульетта, Павлик и др.).
Многие элементы локального производственно-логистического комплекса Кубаки применялись и раньше, в колымской производственной практике, но в этом проекте впервые соединились в новаторское целое. Например, на золотоизвлекательных фабриках предприятий Северовостокзолота применялись и раньше технологическая схема гравитационного обогащения исходной руды и флотационного доизвлечения золота из доизмельченных хвостов гравитации. Пожалуй, только метод кучного выщелачивания золота из руды был применён здесь впервые
Рис. 5. Рудник Кубака Магаданская область (первоисточник)
Фаза рудного фронтира завершилась в 2006 г. в связи с закрытием проекта Кубака и остановки рудника имени Матросова на реконструкцию. В результате становление нового технологического уклада в Магаданской области затормозилось на несколько лет.
Фаза вторая: агрессивное инвестирование в ранее известные рудные объекты (2007–2018/2021 гг.). На следующей фазе четвёртого Кондратьева в Магаданской области приступили к строительству двух десятков рудных проектов, большинство из которых были открыты ещё в дальстроевское время, а введены в строй только в конце десятых годов. Но лишь с 2018 г. рудные проекты изменили и, видимо, долгосрочно (ранее лишь на короткий период 1998–2003 годов), структуру колымской золотодобычи (табл. 4), и, что важно отметить как отличие от прошлого, – на фоне роста общей добычи золота.
Таблица 4
Добыча рудного и россыпного золота в Магаданской области по годам
Источник | 2013 | 2014 | 2016 | 2017 | 2018 | 2020 | 2021 | 2022 |
Рудное, т | 6,9 | 9,1 | 11,9 | 15,2 | 19,0 | 30,3 | 32,3 | 31,78 |
Россыпное, т | 14,5 | 15,0 | 15,9 | 17,8 | 18,0 | 18,8 | 19,8 | 19,65 |
Всего | 21,4 | 24,1 | 27,8 | 33,0 | 37,0 | 49,1 | 52,1 | 51,43 |
Инвестиционный цикл от принятия решения до реализации проекта в рудных проектах существенно длиннее, чем в россыпных и составляет обычно 7–8 лет. В этом плане Кубака была удачным исключением, потому что её запуск был беспрецедентно быстрым.
Проект «Павлик», бесспорно, – якорный проект второй фазы «агрессивного инвестирования». Его сущность в максимальной степени характеризуют технологически передовые черты новой хозяйственной эпохи. Если Кубака была «фартовым» месторождением нового рудного фронтира и именно в смысле своей уникальности была определённым исключением, то «Павлик» можно назвать типовым рудным месторождением нового уклада, с понятной технологией добычи и процессом извлечения, которые именно в силу этих свойств обладают потенциалом масштабируемости на другие объекты. То есть Павлик, подобно Ямал-СПГ на Ямале, запускает вслед за собой целую серию типовых горнорудных проектов на второй фазе, в чём и состоит его широкое значение, за рамками только данного проекта.
Агрессивным инвестирование делает участие в этом процессе сразу трёх категорий инвесторов: 1) филиалы крупных российских горных компаний, которые имеют собственный финансовый капитал для инвестирования – Полюс Золото; 2) до недавнего времени СП с иностранным партнером, на котором лежит ответственность за привлечение финансового капитала – Сайпрус Амакс (Кубака), Bateman-АРЛАН (Павлик); 3) собственный региональный инвестор, приходящий из россыпной золотодобычи, который способен поднять мелкий рудный проект – Сусуманзолото.
Кризис. Переломный момент (2020/2023 – 2025/2028 гг.). По методологии Карлоты Перес (Перес, 2013) первые две фазы обозначают становление нового «рудного» уклада четвёртого Кондратьева на колымской почве – сначала бурное возникновение нового фронтира, быстрый рост, потом расширение этого фронтира уже в более умеренной манере за счёт сверхщедрого инвестирования финансовым капиталом, привлечённым успехом первых пилотов (успех подпитывает успех и новые ожидания). Всё сходится на том, что в самое ближайшее время Магаданская область войдёт (или уже вошла) в кризисный переломный период нескольких лет как бы замирания активности инвесторов на новых рудных объектах. Такая специфичная временная остановка.
Налицо кризис, обладающий родственными чертами с кризисом 1950-х годов, при безусловной «рудной» специфике. Это значит, что возможны вновь появления концепций о «затухании» уже рудной Колымы, о бесперспективности дальнейших усилий в поисках новых месторождений золота и так далее. Интуиция подсказывает, что выход для территории будет найден, но пока не вполне ясно, на какой именно траектории: какие новые рудные объекты придадут развитию области устойчивый и сбалансированный характер, типичный для «золотого века» любого цикла Кондратьева?
Фаза третья: синергия «золотого века» финансового (инвестиционного) и производственного капитала (после 2027/2028 года…). Если перечислять те проекты, которые сегодня широко упоминаются в Магаданской области, в надежде на их вовлечение после инвестиционного кризиса, которые потенциально могут сформировать этот «золотой век» четвёртого Кондратьева, то это в основном все проекты Яно-Колымского горнорудной области с небольшими запасами (5–30 т), но с высокими содержаниями (15–20 г/т).
Для «золотого века» также нужны новые большеобъёмные (с запасами свыше 100 т) золоторудные месторождения с низкими (2–4 г/т) содержаниями золота. Возможно, «золотой век» смогут обеспечить золоторудные месторождения абсолютно новой для области геологической структуры – например, штокверковой, или в черносланцевых толщах, палеозойского, то-есть более древнего, чем ныне обнаруженные, возраста, в осадочных породах с внедрёнными в них метаморфическими породами. Значительные перспективы, видимо, имеют месторождения приморского Колымского нагорья, которое остаётся парадоксально недоразведанным после ста лет горнопромышленного освоения.
Фаза четвёртая: сумерки зрелости (середина 2030-х годов). Исчерпанность «рудной» парадигмы, видимо, будет связана с физическим истощением самых известных, открытых ещё в советское время, месторождений, которые становятся сегодня опорой для становления и развития четвёртого Кондратьева на территории Магаданской области. Век золотоизвлекательных фабрик с их гравитационно-флотационной схемой обогащения и кучного выщелачивания-цианирования для извлечения золота до сплава Доре – то есть та схема, которая, подобно лоткам второго и промприборам третьего Кондратьева, успешно тиражировалась на базовых объектах четвёртого Кондратьева – придёт к завершению. По опыту финала второго и третьего Кондратьева можно прогнозировать, что эта фаза станет временем сомнительных «инноваций», ценовых «игр» на благородные металлы, многочисленных экспериментов с объектами уже следующей технологической волны – возможно, основанной на добыче полиметаллов и создании на их базе индустрии цветной и чёрной металлургии в области, что уже начинает обсуждаться. С высокой вероятностью в этот период массового закрытия рудников на истощённых месторождениях средняя «высотность» объектов горнопромышленного освоения области понизится как в Верхне-Колымском, так и в Колымском нагорьях.
Прогноз-характеристика пятого Кондратьев (К5) с середины-конца 2030-х годов
Угадывая контуры будущего пятого Кондратьева на территории современной Магаданской области, время наступления которого условно, с учётом закономерности сокращения времени развёртывания каждой следующей длинной волны, можно отнести ко второй половине 2030-х годов и позднее, необходимо очертить некоторые очевидные и более вероятностные моменты.
Очевидно, что потенциал серии новых рудных месторождений, запущенных в 10-е – 20-е годы, уже к концу 2030-х годов в существенной степени истощится. Перед областью вновь встанет жёсткий вопрос, на каких базовых ресурсах строить своё развитие. Также очевидно, что на область в технологическом выборе направления нового Кондратьева будет оказывать сильное влияние развитие соседей – Чукотского автономного округа, который приступает к реализации масштабного проекта освоения Баимского меднопорфирового месторождения, и Республики Саха-Якутия, которая с нулевых годов осуществляет маневр от алмазно-бриллиантового комплекса в сторону топливно-энергетического комплекса.
Каким будет выбор инвестиционных приоритетов для пятого Кондратьева: от отраслевой специализации или от участка территории? Поясним. Если угадывать общественную потребность, то она, бесспорно, будет связана с редкоземельными металлами и/или с новой переработкой топливно-энергетических ресурсов. В Магаданской области есть ресурсы того и другого. Станет ли этот факт драйвером их вовлечения в хозяйственный оборот, или отбор будет идти по принципу «идти к менее освоенным, но транспортно удобным месторождениям цветных и благородных металлов прибрежного Колымского нагорья»? Ведь вся эта территории, несмотря на существенную близость к областной столице, остаётся предельно мало хозяйственно освоенной. Не придёт ли её час, вместе с природными ресурсами охотоморского шельфа, чтобы «подняться» в пятом Кондратьеве?
Перспективный район расположен на северо-востоке области на территории Колымского нагорья (Омсукчанский и приморский Северо-Эвенский районы). Перспективное для отработки ядро здесь формируется на обширном Омолонском массиве (бассейн р. Омолон). Здесь уже ранее был реализован проект освоения золоторудного месторождения Кубака.
На юге геологами обнаружен крупный Верхне-Омолонский железорудный район с многочисленными выходами на поверхность железистых кварцитов дорифейского возраста. Вблизи железорудных объектов находятся месторождения коксующихся углей, что формирует возможности формирования производства чёрной металлургии нового модульного, компактного, «умного» типа. Ещё южнее расположен Примагаданский ресурсный район, который интегрирует ресурсы меди, молибдена, благородных металлов, углеводородов охотоморского шельфа и парадоксально мало освоен, несмотря на близость к Магадану. В континентальной неприморской части прогнозные документы области свидетельствуют о значительных перспективах северной Ороекской рудной зоны (Среднеканский район) для освоения полиметаллов.
Всё перечисленное, на наш взгляд, может стать тем потенциальным ресурсом, из которого будет отбираться направление для становления пятого Кондратьева в Магаданской области.
Заключение
Предпринятая попытка адаптировать теорию технологических укладов Кондратьева-Перес-Глазьева на уровень северного горнопромышленного региона обеспечила получение новых результатов, которые ранее, в традиционных исследованиях хозяйственного освоения, организационной, экономической и отраслевой истории, классического советского североведения – были невозможны. Важнейшее достоинство нового подхода «Освоение гор и технология» состоит в возможности не просто описывать процессы пространственного освоения или давать историческую хронику хозяйственным процессам, связанным с горной добычей, но вскрывать зависимые от технологий и геологического знания механизмы зарождения, становления, развёртывания и смены технологических укладов на территории колымских нагорий (современной Магаданской области) в вековой ретроспективе.
Литература
-
- Билибин Ю.А. К истории колымских приисков // Ю.А. Билибин. Избранные труды: в 3 томах. М.: Изд-во АН СССР, 1961. Т.З. С. 195–206.
- Гальцева Н.В. Предпосылки и перспективы реструктуризации экономики Магаданской области. Отв. ред. Н.А. Горячев. М.: КомКнига. 2009. 320 с.
- Головин О.С. География Магаданской области. Магадан: Кордис, 2003.
- Краткая географическая энциклопедия. Статья «Колымское нагорье». М.: 1961. Т. 2.
- Лукин И.И. Первостроители: из истории строительства на Крайнем Северо-Востоке СССР. Магадан: Книж. изд-во, 1986. 368 с.
- Кубака, https://zolotodb.ru/sitemap
- Перес К. Технологические революции и финансовый капитал. М.: Дело, 2013. 231 с.
- Пилясов А.Н. И последние станут первыми. Северная периферия на пути к экономике знания. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. – 544 с.
- Пилясов А.Н. Колымские нагорья, технологические уклады и региональная инновационная система Магаданской области в столетней перспективе //Вопросы географии. Сб.158. Горные регионы России на рубеже веков. Исследования и развитие./ Отв. ред. В.М. Котляков, Ю.П. Баденков. – М.: Медиа-ПРЕСС, 2024, с. 184-232
- Русанов Б.С. Повесть о Бориске, его друге Сафи и первом колымском золоте. Магадан: Книж. изд-во, 1971. 195 с.
- Шайдуров С.А. Берег двух океанов. М.: Советская Россия, 1975. 190 с.
Справка об авторе
Пилясов Александр Николаевич (родился 11 марта 1962, Магадан) — российский экономико-географ, доктор географических наук, профессор, специалист по северным регионам и Арктике, автор многочисленных работ по географии инноваций. Председатель российской секции Европейской ассоциации региональной науки (ERSA)2 и председатель социально-экономической секции Экспертного совета по Арктике и Антарктике при Председателе СФ ФС РФ. Генеральный директор Института регионального консалтинга.
[1] Государственный доклад «О состоянии и об охране окружающей среды Российской федерации в 2016 году» (первоисточник) [вернуться…]